Все стихи Александра Кушнера
1974 год
В Италию я не поехал так же, Как за два года до того меня Во Францию, подумав, не пустили, Поскольку провокации возможны, И в Англию поехали другие Писатели. Италия, прощай! Ты снилась мне, Венеция, по Джеймсу, Завернутая в летнюю жару, С клочком земли, засаженным цветами, И полуразвалившимся жильем, Каналами изрезанная сплошь. Ты снилась мне, Венеция, по Манну, С мертвеющим на пляже Ашенбахом И смертью, образ мальчика принявшей. С каналами? С каналами, мой друг. Подмочены мои анкеты; где-то Не то сказал; мои знакомства что-то Не так чисты, чтоб не бросалось это В глаза кому-то; трудная работа У комитета. Башня в древней Пизе Без нас благополучно упадет. Достану с полки блоковские письма: Флоренция, Милан, девятый год. Италия ему внушила чувства, Которые не вытащишь на свет: Прогнило все. Он любит лишь искусство, Детей и смерть. России ж вовсе нет И не было. И вообще Россия - Лирическая лишь величина. Товарищ Блок, писать такие письма, В такое время, маме, накануне Таких событий… Вам и невдомек, В какой стране прекрасной вы живете! Каких еще нам надо объяснений Неотразимых, в случае отказа: Из-за таких, как вы, теперь на Запад Я не пускал бы сам таких, как мы. Италия, прощай! В воображенье Ты еще лучше: многое теряет Предмет любви в глазах от приближенья К нему; пусть он, как облако, пленяет На горизонте; близость ненадежна И разрушает образ, и убого Осуществленье. То, что невозможно, Внушает страсть. Италия, прости! Я не увижу знаменитой башни, Что, в сущности, такая же потеря, Как не увидеть знаменитой Федры. А в Магадан не хочешь? Не хочу. Я в Вырицу поеду, там в тенечке, Такой сквозняк, и перелески щедры На лютики, подснежники, листочки, Которыми я рану залечу. А те, кто был в Италии, кого Туда пустили, смотрят виновато, Стыдясь сказать с решительностью Фета: «Италия, ты сердцу солгала». Иль говорят застенчиво, какие На перекрестках топчутся красотки. Иль вспоминают стены Колизея И Перуджино… эти хуже всех. Есть и такие: охают полгода Или вздыхают — толку не добиться. Спрошу: «Ну что Италия?» — «Как сон». А снам чужим завидовать нельзя.
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Белые ночи
Пошли на убыль эти ночи, Еще похожие на дни. Еще кромешный полог, скорчась, Приподнимают нам они, Чтоб различали мы в испуге, Клонясь к подушке меловой, Лицо любви, как в смертной муке Лицо с закушенной губой.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Бледнеют закаты, пустеют сады от невской прохлады, от яркой воды. Как будто бы где-то оставили дверь открытой — и это сказалось теперь. И чувствуем сами: не только у ног, но и между нами прошел холодок. Как грустно! Как поздно! Ты машешь рукой. И город — как создан для дружбы такой. Он холод вдыхает на зимний манер и сам выбирает короткий размер. И слово «холодный», снежиночка, пух, звучит как «свободный» и радует слух.
Александр Кушнер. Избранное. Санкт-Петербург, «Художественная Литература», 1997.
* * *
Бог семейных удовольствий, Мирных сценок и торжеств, Ты, как сторож в садоводстве, Стар и добр среди божеств. Поручил ты мне младенца, Подарил ты мне жену, Стол, и стул, и полотенце, И ночную тишину. Но голландского покроя Мастерство и благодать Не дают тебе покоя И мешают рисовать. Так как знаем деньгам цену, Ты рисуешь нас в трудах, А в уме лелеешь сцену В развлеченьях и цветах. Ты бокал суешь мне в руку, Ты на стол швыряешь дичь И сажаешь нас по кругу, И не можешь нас постичь! Мы и впрямь к столу присядем, Лишь тебя не убедим, Тихо мальчика погладим, Друг на друга поглядим.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Быть нелюбимым! Боже мой! Какое счастье быть несчастным! Идти под дождиком домой С лицом потерянным и красным. Какая мука, благодать Сидеть с закушенной губою, Раз десять на день умирать И говорить с самим собою. Какая жизнь — сходить с ума! Как тень, по комнате шататься! Какое счастье — ждать письма По месяцам — и не дождаться. Кто нам сказал, что мир у ног Лежит в слезах, на все согласен? Он равнодушен и жесток. Зато воистину прекрасен. Что с горем делать мне моим? Спи. С головой в ночи укройся. Когда б я не был счастлив им, Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
В тире
В тире, с яркой подсветкой, С облаками, как дым, Мы с винтовочкой меткой Два часа простоим. Он устроен коробкой, Светел ночью и днем, С механической, робкой, Сладкой музычкой в нем. Вот я выстрелю в гуся, Что из тучки возник, Посмотри, моя дуся, Он головкой поник. Вот я лань обнаружу, Вот я в башню пальну, Все расстрою, разрушу И отправлю ко дну. Что там, шляпа с полями? Или пень?— Не видать. Тирщик в белой панаме Все настроит опять. Его птички бессмертны, Пароходы прочны И бессменны концерты, Вроде вечной весны. Ты любуешься парком? Я же здесь постою В размалеванном, ярком, Самодельном раю.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
В тот год я жил дурными новостями, Бедой своей, и болью, и виною. Сухими, воспаленными глазами Смотрел на мир, мерцавший предо мною. И мальчик не заслуживал вниманья, И дачный пес, позевывавший нервно. Трагическое миросозерцанье Тем плохо, что оно высокомерно.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Ваза
На античной вазе выступает Человечков дивный хоровод. Непонятно, кто кому внимает, Непонятно, кто за кем идет. Глубока старинная насечка. Каждый пляшет и чему-то рад. Среди них найду я человечка С головой, повернутой назад. Он высоко ноги поднимает И вперед стремительно летит, Но как будто что-то вспоминает И назад, как в прошлое, глядит. Что он видит? Горе неуместно. То ли машет милая рукой, То ли друг взывает — неизвестно! Оттого и грустный он такой. Старый мастер, резчик по металлу Жизнь мою в рисунок разверни, Я пойду кружиться до отвала И плясать не хуже, чем они. И в чужие вслушиваться речи, И под бубен прыгать невпопад, Как печальный этот человечек С головой, повернутой назад.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Вводные слова
Возьмите вводные слова. От них кружится голова, Они мешают суть сберечь И замедляют нашу речь. И все ж удобны потому, Что выдают легко другим, Как мы относимся к тому, О чем, смущаясь, говорим. Мне скажут: «К счастью…» И потом Пусть что угодно говорят, Я слушаю с открытым ртом И радуюсь всему подряд. Меня, как всех, не раз, не два Спасали вводные слова, И чаще прочих среди них Слова «во-первых», «во-вторых». Они, начав издалека, Давали повод не спеша Собраться с мыслями, пока Не знаю где была душа.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Велосипедные прогулки
Велосипедные прогулки! Шмели и пекло на проселке. И солнце, яркое на втулке, Подслеповатое — на елке. И свист, и скрип, и скрежетанье Из всех кустов, со всех травинок, Колес приятное мельканье И блеск от крылышек и спинок. Какой высокий зной палящий! Как этот полдень долго длится! И свет, и мгла, и тени в чаще, И даль, и не с кем поделиться. Есть наслаждение дорогой Еще в том смысле, самом узком, Что связан с пылью, и морокой, И каждым склоном, каждым спуском. Кто с сатаной по переулку Гулял в старинном переплете, Велосипедную прогулку Имел в виду иль что-то вроде. Где время? Съехав на запястье, На ремешке стоит постыдно. Жара. А если это счастье, То где конец ему? Не видно.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Воздухоплавательный парк
В начале пригородной ветки Обрыв платформы под овраг, И там на проволочной сетке: «Воздухоплавательный парк». Названье плавно и крылато. Как ветрено и пусто тут! Поселок окнами к закату, И одуванчики растут. Вдали от музык и парадов, На петроградском рубеже, Паренье первых аппаратов! Ты не вернешься к нам уже. И, принеся одни убытки, Под торжество болотных жаб, Разползся до последней нитки Темно-зеленый дирижабль. И тех людей забыты лица, Снесен амбар тот и барак, Но пусть нам все-таки приснится Воздухоплавательный парк! Чтоб нам летать и удивляться: Деревьев нет и листьев нет, Горит вверху иллюминация Организованных планет, И самолеты-вертолеты Гнездятся в верхних облаках, И где-то первые пилоты Лежат — пропеллер в головах, И электричка рядом бродит, Огнями вытравляя мрак. И в белом платье тень приходит В Воздухоплавательный парк…
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Вот я в ночной тени стою Один в пустом саду. То скрипнет тихо дверь в раю, То хлопнет дверь в аду. А слева музыка звучит И голос в лад поет. А справа кто-то все кричит И эту жизнь клянет.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Времена не выбирают, В них живут и умирают. Большей пошлости на свете Нет, чем клянчить и пенять. Будто можно те на эти, Как на рынке, поменять. Что ни век, то век железный. Но дымится сад чудесный, Блещет тучка; я в пять лет Должен был от скарлатины Умереть, живи в невинный Век, в котором горя нет. Ты себя в счастливцы прочишь, А при Грозном жить не хочешь? Не мечтаешь о чуме Флорентийской и проказе? Хочешь ехать в первом классе, А не в трюме, в полутьме? Что ни век, то век железный. Но дымится сад чудесный, Блещет тучка; обниму Век мой, рок мой на прощанье. Время — это испытанье. Не завидуй никому. Крепко тесное объятье. Время — кожа, а не платье. Глубока его печать. Словно с пальцев отпечатки, С нас — его черты и складки, Приглядевшись, можно взять.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Все эти страшные слова: сноха, свекровь, Свекор, теща, деверь, зять и, Боже мой, золовка — Слепые, хриплые, тут ни при чем любовь, О ней, единственной, и вспоминать неловко. Смотри-ка, выучил их, сам не знаю как. С какою радостью, когда умру, забуду! Глядят, дремучие, в непроходимый мрак, Где душат шепотом и с криком бьют посуду. Ну, улыбнись! Наш век, как он ни плох, хорош Тем, что, презрев родство, открыл пошире двери Для дружбы, выстуженной сквозняками сплошь. Как там у Зощенко? Прощай, товарищ деверь! Какой задуман был побег, прорыв, полет, Звезда — сестра моя, к другим мирам и меркам, Не к этим, дышащим тоской земных забот Посудным шкафчикам и их поющим дверкам! Отдельно взятая, страна едва жива. Жене и матери в одной квартире плохо. Блок умер. Выжили дремучие слова: Свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха. * См. А. Блок.Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Гофман
Одну минуточку, я что хотел спросить: Легко ли Гофману три имени носить? О, горевать и уставать за трех людей Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей. Эрнст — только винтик, канцелярии юрист, Он за листом в суде марает новый лист, Не рисовать, не сочинять ему, не петь — В бюрократической машине той скрипеть. Скрипеть, потеть, смягчать кому-то приговор. Куда удачливее Эрнста Теодор. Придя домой, превозмогая боль в плече, Он пишет повести ночами при свече. Он пишет повести, а сердцу все грустней. Тогда приходит к Теодору Амадей, Гость удивительный и самый дорогой. Он, словно Моцарт, машет в воздухе рукой… На Фридрихштрассе Гофман кофе пьет и ест. «На Фридрихштрассе»,— говорит тихонько Эрнст. «Ах нет, направо!» — умоляет Теодор. «Идем налево,— оба слышат,— и во двор». Играет флейта еле-еле во дворе, Как будто школьник водит пальцем в букваре. «Но все равно она,— вздыхает Амадей,— Судебных записей милей и повестей».
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Графин
Вода в графине — чудо из чудес, Прозрачный шар, задержанный в паденье! Откуда он? Как очутился здесь, На столике, в огромном учрежденье? Какие предрассветные сады Забыли мы и помним до сих пор мы? И счастлив я способностью воды Покорно повторять чужие формы. А сам графин плывет из пустоты, Как призрак льдин, растаявших однажды, Как воплощенье горестной мечты Несчастных тех, что умерли от жажды. Что делать мне? Отпить один глоток, Подняв стакан? И чувствовать при этом, Как подступает к сердцу холодок Невыносимой жалости к предметам? Когда сотрудница заговорит со мной, Вздохну, но это не ее заслуга. Разделены невидимой стеной, Вода и воздух смотрят друг на друга…
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Два лепета, быть может бормотанья, Подслушал я, проснувшись, два дыханья. Тяжелый куст под окнами дрожал, И мальчик мой, раскрыв глаза, лежал. Шли капли мимо, плакали на марше. Был мальчик мал, куст был намного старше. Он опыт свой с неведеньем сличил И первым звукам мальчика учил. Он делал так: он вздрагивал ветвями, И гнал их вниз, и стлался по земле. А мальчик то же пробовал губами, И выходило вроде «ле-ле-ле» И «ля-ля-ля». Но им казалось: мало! И куст старался, холодом дыша, Поскольку между ними не вставала Та тень, та блажь по имени душа. Я тихо встал, испытывая трепет, Вспугнуть боясь и легкий детский лепет, И лепетанье листьев под окном — Их разговор на уровне одном.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Два мальчика
А. Битову Два мальчика, два тихих обормотика, ни свитера, ни плащика, ни зонтика, под дождичком на досточке качаются, а песенки у них уже кончаются. Что завтра? Понедельник или пятница? Им кажется, что долго детство тянется. Поднимется один, другой опустится. К плечу прибилась бабочка- капустница. Качаются весь день с утра и до ночи. Ни горя, ни любви, ни мелкой сволочи. Все в будущем, за морем одуванчиков. Мне кажется, что я — один из мальчиков.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Два наводнения
Два наводненья, с разницей в сто лет, Не проливают ли какой-то свет На смысл всего? Не так ли ночью темной Стук в дверь не то, что стук двойной, условный. Вставали волны так же до небес, И ветер выл, и пена клокотала, С героя шляпа легкая слетала, И он бежал волне наперерез. Но в этот раз к безумью был готов, Не проклинал, не плакал. Повторений Боялись все. Как некий скорбный гений, Уже носился в небе граф Хвостов. Вольно же ветру волны гнать и дуть! Но волновал сюжет Серапионов, Им было не до волн — до патефонов, Игравших вальс в Коломне где-нибудь. Зато их внуков, мучая и длясь, Совсем другая музыка смущала. И с детства, помню, душу волновала Двух наводнений видимая связь. Похоже, дважды кто-то с фонаря Заслонку снял, а в темном интервале Бумаги жгли, на балах танцевали, В Сибирь плелись и свергнули царя. Вздымался вал, как схлынувший точь-в-точь Сто лет назад, не зная отклонений. Вот кто герой! Не Петр и не Евгений. Но ветр. Но мрак. Но ветреная ночь.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Декабрьским утром черно-синим Тепло домашнее покинем И выйдем молча на мороз. Киоск фанерный льдом зарос, Уходит в небо пар отвесный, Деревья бьет сырая дрожь, И ты не дремлешь, друг прелестный, А щеки варежкою трешь. Шел ночью снег. Скребут скребками. Бегут кто тише, кто быстрей. В слезах, под теплыми платками, Проносят сонных малышей. Как не похожи на прогулки Такие выходы к реке! Мы дрогнем в темном переулке На ленинградском сквозняке. И я с усилием привычным Вернуть стараюсь красоту Домам, и скверам безразличным, И пешеходу на мосту. И пропускаю свой автобус, И замерзаю, весь в снегу, Но жить, покуда этот фокус Мне не удался, не могу.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
День рождения
Чтоб двадцать семь свечей зажечь С одной горящей спички, Пришлось тому, кто начал речь, Обжечься с непривычки. Лихие спорщики и те Следили, взяв конфету, Как постепенно в темноте Свет прибавлялся к свету. Тянулся нож во мгле к лучу, И грань стекла светилась, И тьмы на каждую свечу Все меньше приходилось. И думал я, что жизнь и свет - Одно, что мы с годами Должны светлеть, а тьма на нет Должна сходить пред нами. Сидели мы плечо к плечу, Казалось, думал каждый О том, кто первую свечу В нас засветил однажды. Горело мало, что ли, свеч, Туман сильней клубился, Что он еще одну зажечь Решил — и ты родился. И что-то выхватил из мглы: Футляр от скрипки, скрипку, Бутыль, коробку пастилы, А может быть, улыбку.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Еще чего, гитара! Засученный рукав. Любезная отрава. Засунь ее за шкаф. Пускай на ней играет Григорьев1 по ночам, Как это подобает Разгульным москвичам. А мы стиху сухому Привержены с тобой. И с честью по-другому Справляемся с бедой. Дымок от папиросы Да ветреный канал, Чтоб злые наши слезы Никто не увидал.Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Звезда над кронами дерев Сгорит, чуть-чуть не долетев. И ветер дует… Но не так, Чтоб ели рухнули в овраг. И ливень хлещет по лесам, Но, просветлев, стихает сам. Кто, кто так держит мир в узде, Что может птенчик спать в гнезде?
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Какое счастье, благодать Ложиться, укрываться, С тобою рядом засыпать, С тобою просыпаться! Пока мы спали, ты и я, В саду листва шумела И неба темные края Сверкали то и дело. Пока мы спали, у стола Чудак с дремотой спорил, Но спал я, спал, и ты спала, И сон всех ямбов стоил. Мы спали, спали, наравне С любовью и бессмертьем Давалось даром то во сне, Что днем — сплошным усердьем. Мы спали, спали, вопреки, Наперекор, вникали В узоры сна и завитки, В детали, просто спали. Всю ночь. Прильнув к щеке щекой. С доверчивостью птичьей. И в беззащитности такой Сходило к нам величье. Всю ночь в наш сон ломился гром, Всю ночь он ждал ответа: Какое счастье — сон вдвоем, Кто нам позволил это?
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Калмычка ты, татарка ты, монголка! О, как блестит твоя прямая челка! Что может быть прекрасней и нелепей? Горячая и красная, как степи. Кого обманет легкая накидка, И зонт, и туфли? Где твоя кибитка Из войлока? Где кожаная куртка? Башкирка ты, бурятка ты, удмуртка. Красавица! Зимой какие вьюги В Баймаке, Белебее, Бузулуке! Красавица! Весной какие маки В Сарапуле, Уфе, Стерлитамаке! Ты пудришься? К лицу ли эта бледность? Красавица! Далась тебе оседлость! Где лошади? Мохнатая где шапка? Зачем ты не гарцуешь, как прабабка?
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Когда тот польский педагог, В последний час не бросив сирот, Шел в ад с детьми и новый Ирод Торжествовать злодейство мог, Где был любимый вами бог? Или, как думает Бердяев, Он самых слабых негодяев Слабей, заоблачный дымок? Так, тень среди других теней, Чудак, великий неудачник. Немецкий рыжий автоматчик Его надежней и сильней, А избиением детей Полны библейские преданья, Никто особого вниманья Не обращал на них, ей-ей. Но философии урок Тоски моей не заглушает, И отвращенье мне внушает Нездешний этот холодок. Один возможен был бы бог, Идущий в газовые печи С детьми, под зло подставив плечи, Как старый польский педагог.
Notes: Имеется в виду польский писатель Януш Корчак, автор известнейших детских книг «Король Матиуш» и др. В августе 1942 он, не оставив детей из своего «Дома Сирот», вошел с ними в газовую камеру в концлагере Треблинка.
Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.
* * *
Когда я мрачен или весел, Я ничего не напишу. Своим душевным равновесьем, Признаться стыдно, дорожу. Пускай, кто думает иначе, К столу бежит, а не идет, И там безумствует, и плачет, И на себе рубашку рвет. А я домой с вечерних улиц Не тороплюсь, не тороплюсь. Уравновешенный безумец, Того мгновения дождусь, Когда большие гири горя, Тоски и тяжести земной, С моей душой уже не споря, Замрут на линии одной.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Когда я очень затоскую, Достану книжку записную. И вот ни крикнуть, ни вздохнуть,- Я позвоню кому-нибудь. О голоса моих знакомых! Спасибо вам, спасибо вам За то, что в трудном переплете Любви и горя своего Вы забывали, как живете, Вы говорили: «Ничего». И за обычными словами Была такая доброта, Как будто бог стоял за вами И вам подсказывал тогда.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Комната
К двери припаду одним плечом, В комнату войду, гремя ключом. Я и через сотни тысяч лет В темноте найду рукою свет. Комната. Скрипящая доска. Четырехугольная тоска. Круг моих скитаний в полумгле. Огненное солнце на столе. Раз в году бросаясь на вокзал, Я из тех, кто редко уезжал. Как уеду я? Куда уйду? Отпуска бывают раз в году. Десять метров мирного житья, Дел моих, любви моей, тревог,- Форма городского бытия, Вставшая дорогам поперек.
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Кружево
Суконное с витрины покрывало Откинули — и кружево предстало Узорное, в воздушных пузырьках. Подобье то ли пены, то ли снега. И к воздуху семнадцатого века Припали мы на согнутых руках. Притягивало кружево подругу. Не то чтобы я предпочел дерюгу, Но эта роскошь тоже не про нас. Про Ришелье, сгубившего Сен-Мара. Воротничок на плахе вроде пара. Сними его — казнят тебя сейчас. А все-таки как дышится! На свете Нет ничего прохладней этих петель, Сквожений этих, что ни назови. Узорчатая иглотерапия. Но и в стихах воздушная стихия Всего важней, и в грозах, и в любви. Стих держится на выдохе и вдохе, Любовь — на них, и каждый сдвиг в эпохе. Припомните, как дышит ночью сад! Проколы эти, пропуски, зиянья, Наполненные плачем содроганья. Что жизни наши делают? Сквозят. Опомнимся. Ты, кажется, устала? Суконное накинем покрывало На кружево — и кружево точь-в-точь Песнь оборвет, как песенку синица, Когда на клетку брошена тряпица: День за окном, а для певуньи — ночь.
Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.
* * *
Кто-то плачет всю ночь. Кто-то плачет у нас за стеною. Я и рад бы помочь — Не пошлет тот, кто плачет, за мною. Вот затих. Вот опять. — Спи,— ты мне говоришь,— показалось. Надо спать, надо спать. Если б сердце во тьме не сжималось! Разве плачут в наш век? Где ты слышал, чтоб кто-нибудь плакал? Суше не было век. Под бесслезным мы выросли флагом. Только дети — и те, Услыхав: «Как не стыдно?» — смолкают. Так лежим в темноте. Лишь часы на столе подтекают. Кто-то плачет вблизи. — Спи,— ты мне говоришь,— я не слышу. У кого ни спроси — Это дождь задевает за крышу. Вот затих. Вот опять. Словно глубже беду свою прячет. А начну засыпать, — Подожди,— говоришь,— кто-то плачет!
Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.
* * *
Мне боль придает одержимость и силу. Открою окно. Не знать бы названия этому пылу По Фрейду, зачем мне оно? О, шелест листвы, сквозняка дуновенье, Ладонь у виска! Не знать бы, что муза и есть замещенье, Сухая возгонка, тоска. На что не хватило души и отваги В томленьях дневных — То скорый и горький реванш на бумаге Берет в бормотаньях моих. И жизнь, что с утра под рукой западает, Как клавиш в гнезде, Бесстрашие ночью и строй обретает На рыхлом мучнистом листе. О, жесткий нажим этих черт, этих линий! Мерцает за ним И блеск ее глаз, лихорадочно-синий, И тополь под ветром сквозным. Отточенным слухом к созревшему звуку Прижавшись, как серп, Не знать бы, что так убирают разлуку, Снимают урон и ущерб. Что слово, на этой взращенное ниве, Отдарит с лихвой. Не знать бы, что привкус беды конструктивен В саднящей строке стиховой.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Монтень
Монтень вокруг сиянье льет, Сверкает череп бритый, И, значит, вместе с ним живет Тот брадобрей забытый. Монтеня душат кружева На сто второй странице — И кружевница та жива, И пальчик жив на спице. И жив тот малый разбитной, А с ним его занятье, Тот недоучка, тот портной, Расшивший шелком платье. Едва Монтень раскроет рот, Чтоб рассказать о чести, Как вся компания пойдет Болтать с Монтенем вместе. Они судачат вкривь и вкось, Они резвы, как дети. О лжи. О снах. О дружбе врозь. И обо всем на свете.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Над микроскопом
Побудь средь одноклеточных, Простейших водяных. Не спрашивай: «А мне-то что?» Сам знаешь — всё от них. Ну как тебе простейшие? Имеют ли успех Милейшие, светлейшие, Глупейшие из всех? Вот маленькая туфелька Ресничками гребет. Не знает, что за публика Ей вслед кричит: «Вперед!» В ней колбочек скопление, Ядро и вакуоль, И первое томление, И, уж конечно,- боль. Мы как на детском празднике И щурим левый глаз. Мы, как десятиклассники, Глядим на первый класс.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Не занимать нам новостей! Их столько каждый день Из городов и областей, Из дальних деревень. Они вмещаются едва В газетные столбцы, И собирает их Москва, Где сходятся концы. Есть прелесть в маленькой стране, Где варят лучший сыр И видит мельницу в окне Недолгий пассажир. За ней — кусты на полчаса И город как бы вскользь, Толпу и сразу — паруса, И всю страну — насквозь. Как будто смотришь диафильм, Включив большой фонарь, А новость — дождик, и бутыль, И лодка, и почтарь. Но нам среди больших пространств, Где рядом день и мрак, Волшебных этих постоянств Не вынести б никак. Когда по рельсам и полям Несется снежный вихрь, Под стать он нашим новостям. И дышит вроде них.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Нет, не одно, а два лица, Два смысла, два крыла у мира. И не один, а два отца Взывают к мести у Шекспира. В Лаэрте Гамлет видит боль, Как в перевернутом бинокле. А если этот мальчик — моль, Зачем глаза его намокли? И те же складочки у рта, И так же вещи дома жгутся. Вокруг такая теснота, Что невозможно повернуться. Ты так касаешься плеча, Что поворот вполоборота, Как поворот в замке ключа, Приводит в действие кого-то. Отходит кто-то второпях, Поспешно кто-то руку прячет, И, оглянувшись, весь в слезах, Ты видишь: рядом кто-то плачет.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Ночной дозор
На рассвете тих и странен Городской ночной дозор. Хорошо! Никто не ранен. И служебный близок двор. Голубые тени башен. Тяжесть ружей на плече. Город виден и нестрашен. Не такой, как при свече. Мимо вывески сапожной, Мимо старой каланчи, Мимо шторки ненадежной, Пропускающей лучи. «Кто он, знахарь иль картежник, Что не гасит ночью свет?» — «Капитан мой! То художник. И, клянусь, чуднее нет. Никогда не знаешь сразу, Что он выберет сейчас: То ли окорок и вазу, То ли дерево и нас. Не поймешь, по правде, даже, Рассмотрев со всех сторон, То ли мы — ночная стража В этих стенах, то ли он».
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
Ночной парад
Я смотр назначаю вещам и понятьям, Друзьям и подругам, их лицам и платьям, Ладонь прижимая к глазам, Плащу, и перчаткам, и шляпе в передней, Прохладной и бодрой бессоннице летней, Чужим голосам. Я смотр назначаю гостям перелетным, Пернатым и перистым, в небе холодном, И всем кораблям на Неве. Буксир, как Орфей, и блестят на нем блики, Две баржи за ним, словно две Эвридики. Зачем ему две? Приятелей давних спешит вереница: Кто к полке подходит, кто в кресло садится, И умерший дверь отворил, Его ненадолго сюда отпустили, Неправда, не мы его вовсе забыли, А он нас — забыл! Проходят сады, как войска на параде, Веселые, в летнем зеленом наряде, И тополь, и дуб-молодец, Кленовый листок, задевающий темя, Любимый роман, возвращающий время, Елагин дворец. И музыка, музыка, та, за которой Не стыдно заплакать, как в детстве за шторой, Берется меня утешать. Проходит ремонтный завод с корпусами, Проходит строка у меня пред глазами — Лишь сесть записать. Купавок в стакане букетик цыплячий, Жена моя с сыном на вырицкой даче, Оставленный ею браслет, Последняя часть неотложной работы, Ночной ветерок, ощущенье свободы, Не много ли? Нет. Кому объяснить, для чего на примете Держу и вино, и сучок на паркете, И зыбкую невскую прыть, Какую тоску, шелестящую рядом, Я призрачным этим полночным парадом Хочу заслонить?
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
Ну прощай, прощай до завтра, Послезавтра, до зимы. Ну прощай, прощай до марта. Зиму порознь встретим мы. Порознь встретим и проводим. Ну прощай до лучших дней. До весны. Глаза отводим. До весны. Еще поздней. Ну прощай, прощай до лета. Что ж перчатку теребить? Ну прощай до как-то, где-то, До когда-то, может быть. Что ж тянуть, стоять в передней, Да и можно ль быть точней? До черты прощай последней, До смертельной. И за ней.
Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * *
О слава, ты так же прошла за дождями, Как западный фильм, не увиденный нами, Как в парк повернувший последний трамвай,— Уже и не надо. Не стоит. Прощай! Сломалась в дороге твоя колесница, На юг улетела последняя птица, Последний ушел из Невы теплоход. Я вышел на Мойку: зима настает. Нас больше не мучит желание славы, Другие у нас представленья и нравы, И милая спит, и в ночной тишине Пусть ей не мешает молва обо мне. Снежок выпадает на город туманный. Замерз на афише концерт фортепьянный. Пружины дверной глуховатый щелчок. Последняя рифма стучится в висок. Простимся без слов, односложно и сухо. И музыка медленно выйдет из слуха, Как после купанья вода из ушей, Как маленький, теплый, щекотный ручей.
Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.
* * *
По сравненью с приметами зим Где-нибудь в октябре, ноябре, Что заметны, как детский нажим На письме, как мороз на заре, Вы, приметы бессмертья души, Еле-еле видны. Например, Для кого так поля хороши, И леса, и песчаный карьер? Я спустился в глубокий овраг, Чтоб не грохнуться — наискосок, Там клубился сиреневый мрак И стеной поднимался песок. Был он красен, и желт, и лилов, А еще — ослепительно бел. «Ты готов?» Я шепнул: «Не готов». И назад оглянуться не смел. Не готов я к такой тишине! Не к живым, а к следам от живых! Не к родным облакам в вышине, А к теням мимолетным от них!
rupoem.ru
Читать онлайн «Стихи» автора Кушнер Александр Семёнович — RuLit
Кушнер Александр
Стихи
Александр Кушнер
— Белые ночи — Бледнеют закаты… — Быть нелюбимым! Боже мой!.. — В тот год я жил дурными новостями… — Ваза — Воздухоплавательный парк — Вот я в ночной тени стою… — Два мальчика — Декабрьским утром черно-синим… — Когда я очень затоскую… — Ну прощай, прощай до завтра… — Рисунок — Сложив крылья — Среди знакомых ни одна… — Фотография — Чего действительно хотелось… — Человек привыкает…
ФОТОГРАФИЯ Под сквозными небесами, Над пустой Невой-рекой Я иду с двумя носами И расплывчатой щекой.
Городской обычный житель. То, фотограф, твой успеx. Ты заснял меня, любитель, Безусловно, лучше всеx.
Непредвиденно и дико, Смазав четкие края, Растянулась на два мига Жизнь мгновенная моя.
Неподвижностю не связан, С уxом где-то на губе, Я во времени размазан Между пунктом «А» и «Б».
Прижимаясь к парапету, Я куда-то так бегу, Что меня почти что нету На пустынном берегу.
Дома скажут: «Очень мило! Почему-то три руки…» Я отвечу: «Так и было! Это, право, пустяки». 1966 Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
ДВА МАЛЬЧИКА
А. Битову
Два мальчика, два тихих обормотика, ни свитера, ни плащика, ни зонтика, под дождичком
на досточке
качаются, а песенки у них уже кончаются. Что завтра? Понедельник или пятница? Им кажется, что долго детство тянется. Поднимется один,
другой опу 1000 стится. К плечу прибилась бабочкакапустница. Качаются весь день с утра и до ночи. Ни горя, ни любви, ни мелкой сволочи. Все в будущем,
за морем одуванчиков. Мне кажется, что я — один из мальчиков. 1962 Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * Бледнеют закаты, пустеют сады от невской прохлады, от яркой воды.
Как будто бы где-то оставили дверь открытой — и это сказалось теперь.
И чувствуем сами: не только у ног, но и между нами прошел холодок.
Как грустно! Как поздно! Ты машешь рукой. И город — как создан для дружбы такой.
Он холод вдыхает на зимний манер и сам выбирает короткий размер.
И слово «холодный», снежиночка, пух, звучит как «свободный» и радует слух. Александр Кушнер. Избранное. Санкт-Петербург, «Художественная Литература», 1997.
РИСУНОК Ни царств, ушедших в сумрак, Ни одного царя,Ассирия!- рисунок Один запомнил я.
Там злые ассирийцы При копьях и щитах Плывут вдоль всей страницы На бычьих пузырях.
Так чудно плыть без лодки! И брызги не видны, И плоские бородки Касаются волны.
Так весело со всеми Качаться на волне. «Эй, воин в остром шлеме, Не страшно на войне?
Эй, воин в остром шлеме, Останешься на дне!» Но воин в остром шлеме Не отвечает мне.
Совсем о них забуду, Бог весть в каком году Я в хламе рыться буду Учебник тот найду
В картонном переплете. И плеск услышу в нем. «Вы всё еще плывете?»»Мы всё еще плывем!» 1962 Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * В тот год я жил дурными новостями, Бедой своей, и болью, и виною. Сухими, воспаленными глазами Смотрел на мир, мерцавший предо мною.
И мальчик не заслуживал вниманья, И дачный пес, позевывавший нервно. Трагическое миросозерцанье Тем плохо, что оно высокомерно. Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * Чего действительно хотелось, Так это города во мгле, Чтоб в небе облако вертелось И тень кружилась по земле.
Чтоб смутно в воздухе неясном Сад за решеткой зеленел И лишь на здании прекрасном Шпиль невысокий пламенел.
Чего действительно хотелось, Так это зелени густой, Чего действительно хотелось, Так это площади пустой.
Горел огонь в окне высоком, И было грустно оттого, Что этот город был под боком И лишь не верилось в него.
Ни в это призрачное небо, Ни в эти тени на домах, Ни в самого себя, нелепо Домой идущего впотьмах.
И в силу многих обстоятельств Любви, схватившейся с тоской, Хотелось больших доказательств, Чем те, что были под рукой. Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * Быть нелюбимым! Боже мой! Какое счастье быть несчастным! Идти под дождиком домой С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать Сидеть с закушенной губою, Раз десять на день умирать И говорить с самим собою.
Какая жизнь — сходить с ума! Как тень, по комнате шататься! Какое счастье — ждать письма По месяцам — и не дождаться.
Кто нам сказал, что мир у ног Лежит в слезах, на все согласен? Он равнодушен и жесток. Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим? Спи. С головой в ночи укройся. Когда б я не был счастлив им, Я б разлюбил тебя. Не бойся! Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * Ну прощай, прощай до завтра, Послезавтра, до зимы. Ну прощай, прощай до марта. Зиму порознь встретим мы.
Порознь встретим и проводим. Ну п 1000 рощай до лучших дней. До весны. Глаза отводим. До весны. Еще поздней.
Ну прощай, прощай до лета. Что ж перчатку теребить? Ну прощай до как-то, где-то, До когда-то, может быть.
Что ж тянуть, стоять в передней, Да и можно ль быть точней? До черты прощай последней, До смертельной. И за ней. Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
БЕЛЫЕ НОЧИ Пошли на убыль эти ночи, Еще похожие на дни. Еще кромешный полог, скорчась, Приподнимают нам они, Чтоб различали мы в испуге, Клонясь к подушке меловой, Лицо любви, как в смертной муке Лицо с закушенной губой. Александр Кушнер. Канва. Ленинградское Отделение, «Советский Писатель», 1981.
* * * Человек привыкает Ко всему, ко всему. Что ни год получает По письму, по письму
Это в белом конверте Ему пишет зима. Обещанье бессмертья Содержанье письма.
www.rulit.me
Александр Кушнер – биография, фото, личная жизнь, новости, стихи 2020
Биография
Александр Кушнер – советский и российский поэт, которого друг и коллега Иосиф Бродский поставил в один ряд с выдающимися лириками 20 века и чьи стихи рекомендовал читать каждому, кому дорог русский язык. По словам самого Александра Семеновича, слишком много в последнее время развелось графоманов и поощряющих их псевдокритиков, потому интерес людской к поэзии утрачен, умный человек не хочет читать то, что ныне выдается за стихотворения.
Детство и юность
О себе Александр Кушнер говорит как о человеке без биографии. Еще в институте преподаватель посоветовал начинающему поэту придумать занимательную деталь судьбы, чтобы привлечь читателя, например, сменить фамилию. Но студенту эта идея не понравилась. Кушнер приводит слова любимого им Бродского, который говорил, что биография поэта — в его мастерстве владения художественными средствами, в рифме, в том, что он делает с доставшимся материалом.
Поэт Александр КушнерАлександр родился в сентябре 1936 года в Ленинграде. Отец будущего писателя был высокообразованным человеком, военным инженером. Мама в юности занималась в театральной студии, а работала секретарем-машинистом. Родители – евреи, родом из Витебской области, выросли в русской среде и с такими же интересами. Маленькому Саше читали вслух Самуила Маршака и Корнея Чуковского. Когда в дом приходили гости, он первым делом просил почитать ему книжку.
Двоюродного деда, поэта-футуриста Бориса Кушнера, расстреляли в 1937-м. Тетя, пережившая блокаду, боялась ходить на вызовы из-за «дела врачей». Поэтому о детстве, выпавшем на сталинское время, воспоминания у Кушнера безрадостные.
Александр Кушнер в молодостиКогда началась война, всех детей, в том числе и маленького Сашу, отправили подальше от бомбежек, в деревню в Новгородской области. Отец, воевавший на фронте, узнал об этом и велел вернуть ребенка в город. Эвакуацию мать с сыном прожили в Сызрани, у родственников. О том, что было тяжело, Кушнер не говорит, считает, что у него нет права жаловаться, учитывая, сколько ровесников погибли от голода в Ленинграде.
Андрей Битов, Александр Кушнер, Лидия Гинзбург, Яков ГординШкола, в которой учился Саша, была мужской, порядки царили казарменные. Александр с друзьями интересовался всем, что происходило в стране и в мире. Любил читать, от уроков литературы получал наслаждение, декламировал стихи на школьных вечерах.
В 1954-м Александр окончил школу с золотой медалью и пробовал поступить в государственный университет, но из-за пятой графы в паспорте его не приняли. Юноша успел отнести документы в Ленинградский педагогический институт имени М. Н. Покровского на филологический факультет.
Александр КушнерТам, по словам поэта, оказались лучшие преподаватели, которым не нашлось места в университете. Национальный вопрос помешал Кушнеру остаться в аспирантуре. Но впоследствии Александр Семенович отмечал, что от антисемитизма не страдал.
На студенческой скамье Кушнер познакомился с поэтами Глебом Семеновым, Андреем Битовым, Александром Городницким. Стал посещать литературное объединение при Горном институте, которое в то время считалось центром творческой интеллигенции города.
Литература
Александр Семенович вспоминал, что писать стихи начал еще в восьмилетнем возрасте. Отец, заметив увлечение сына, читал с ним Пушкина и Лермонтова, Овидия и «Илиаду» Гомера. С тех пор, по воспоминаниям поэта, он полюбил времена античности.
Первая книга стихов Кушнера опубликована в 1962 году. «Первые впечатления» вышли солидным для молодого поэта тиражом в 10 тыс. экземпляров. Как говорит автор, теперь о таких объемах поэтических книг остается только мечтать.
Евгений Рейн, Александр Кушнер, Илья Авербах на Львином мостике в ЛенинградеКритика встретила нового литератора разгромными статьями, в том числе за названия стихотворений – «Магнитофон», «Ваза», «Стакан», «Графин». А читатели за неделю раскупили весь тираж. Александр тогда преподавал в школе рабочей молодежи, но никто – ни коллеги, ни ученики – не вспоминали о критических статьях. Писатель чувствовал молчаливую поддержку.
«Если книгу ругают, значит, она хорошая».
Школьный заработок помогал Кушнеру не зависеть от писательских гонораров. Молодым коллегам поэт советует приобрести вторую, «хлебную» профессию, чтобы не испытывать нужду:
«Финансовое благополучие желательно, голодать совершенно ни к чему».
По словам Александра, жить нормально поэтическим трудом он смог только в новые времена, когда стал получать премии. Следующий сборник – «Ночной дозор» — вышел в 1966-м, и затем произведения Кушнера печатались с завидной регулярностью.
Книги Александра КушнераВ его работах нет ни доли соцреализма и воспевания существующей власти – только лирика, которая с легкостью превращалась в песни, использовалась в мультфильмах и спектаклях.
Стихотворения Александра Семеновича – это отсутствие бурных страстей и жизни напоказ, как, например, «Ещё чего, гитара!». Немалое влияние на творчество Кушнера оказал Иосиф Бродский.
Александр Кушнер и Иосиф БродскийПоследнего очень тронуло обращенное к нему «Свет мой, зеркальце, может быть, скажет». Как говорил академик Д. С. Лихачев, Кушнер воспевает жизнь. Поэтому настолько заманчиво сверкают весенние облака и явственен аромат сирени, так ритмично накатывают на берег морские волны и так много значит земная любовь.
Александр не считает второстепенной юную аудиторию. Поэт с удовольствием писал стихи для детей и выпустил для маленьких читателей книги «Город в подарок», «Веселая прогулка», «Бoльшая новость».
Личная жизнь
Александр Семенович считает невозможным говорить о личной жизни, не видит в этом смысла – обо всем уже сказал в стихах, так как «без любви поэзия не представима». О первой жене поэта ничего не известно. Кушнер женился через несколько лет после окончания института, после того как неудачно съездил по распределению в провинциальный город и вернулся в Ленинград. В семье родился сын, который сейчас живет в Израиле.
Александр Кушнер и Елена НевзгядоваПо признанию Александра, он человек влюбчивый, и романтических историй в жизни было много. Однако, когда ему было уже за 40, Кушнер встретил Елену Невзгядову, которую называет самым большим другом. У пары полное взаимопонимание с полуслова. Елена тоже филолог, пишет статьи, сочиняет стихи.
Супруги любят путешествовать, особенную страсть испытывают к Венеции и Амстердаму. Но самое лучшее место жительства для Кушнера – на даче, когда наступает лето, поэт чувствует себя как в другой стране и по-настоящему счастлив.
Александру Семеновичу часто задают вопрос строкой его известного стихотворения, вдохновившего барда Сергея Никитина на песню — верит ли он до сих пор в то, что «времена не выбирают». У поэта один ответ – не бывает легкого времени.
Александр Кушнер и его жена Елена НевзгядоваТем, кто родился во второй половине 20 века, повезло в сравнении с поколениями, на чью долю выпали революции, войны, репрессии. Прежде чем начинать жаловаться на свою трудную долю, достаточно вспомнить жизнь Марины Цветаевой или Михаила Зощенко, Осипа Мандельштама или Анны Ахматовой.
Жить в другое время Кушнер не хотел, потому что опыт, приобретенный в этой жизни, учит ценить простые вещи. Кроме того, зло нельзя изъять из современности, оно идет в одной упряжке с добром. Даже если удастся его выпрячь, на смену
«Придет другое брыкающееся существо — и на долю человека всегда хватит огорчений и тяжелых испытаний».
Александр Кушнер сейчас
В последнее время Александру Семеновичу в силу возраста непросто расслышать то, что ему говорят, но это нисколько не мешает звучать внутреннему поэтическому камертону. За последние 8 лет Кушнер выпустил 5 книг.
Александр Кушнер в 2018 годуКак писала «Новая газета», в глухое и невосприимчивое (тем более к стихам) время Кушнер продолжает писать, словно не замечая этого дефекта общества.
Творческий багаж поэта насчитывает свыше 50 сборников стихов, его книги переведены на основные европейские языки, а также на японский, китайский и иврит.
Библиография
- 1962 – «Первое впечатление»
- 1966 – «Ночной дозор»
- 1975 – «Прямая речь»
- 1978 – «Голос»
- 1984 – «Таврический сад»
- 1988 – «Живая изгородь»
- 1991 – «Ночная музыка»
- 1994 – «На сумрачной звезде»
- 2000 – «Пятая стихия»
- 2005 – «Холодный май»
- 2010 – «Мелом и углем»
- 2013 – «Вечерний свет»
- 2015 – «Земное притяжение»
24smi.org
биография, фото и интересные факты :: SYL.ru
Одной из наиболее известных творческих личностей в русской поэзии считается Александр Кушнер, биография, интересные факты из жизни которого будут представлены вашему вниманию в статье.
Немного биографии
Родился поэт в 1936 году в Ленинграде. Детские годы Александра Семеновича проходили в семье интеллигентов, что оказало немалое влияние на раскрытие его таланта. Отец поэта был военно-морским инженером. Прежде чем прийти в большую литературу, Кушнер, окончив педагогический институт им. Герцена, получил филологическое образование. Далее он работал по специальности, преподавая в школе русскую литературу и язык десять лет.
Стоит отметить, что писать поэт начал еще в раннем детстве. Первые строки он написал в начальной школе. Таким образом, ему было удобно выражать свои мысли и эмоциональное состояние.
Воспоминания о детстве
Как вспоминал сам Александр Кушнер, биография которого никогда не была легкой и безоблачной, во время войны он жил с мамой в Сызрани, и ему отчетливо запомнилась голодная жизнь. После того как приходил из садика, на вопрос мамы о том, чем там кормили, отвечал, что несладким чаем с хлебом. Но на самом деле в Сызрани было намного легче, чем в блокадном Ленинграде.
В 1954 году была окончена школа с золотой медалью, были поданы документы в университет. Как назло, поступить у Александра не вышло. И это, наверное, был знак свыше, так как он перенес документы в пединститут, который успешно и окончил.
В скором времени Александр Кушнер, фото которого вы видите в статье, оброс литературными связями, познакомившись с Глебом Семеновым, который был руководителем литературного объединения при Горном институте.
Влияние отца на талант сына
В далеком 1944 году Семен Кушнер вернулся с фронта, на морском кителе его были капитанские погоны. Как только отец увидел тягу сына к стихам, стал читать ему произведения Лермонтова и Пушкина. «Илиада» и «Одиссея» также звучали из уст его отца не раз. Именно тогда отец помог сыну понять, для чего ему дан талант, и восьмилетний Александр с удовольствием и упоением стал писать стихи.
Индивидуальность поэта
Делая первые шаги в творчестве, Александр Кушнер сразу показал свою индивидуальность, свой почерк, который не похож ни на одного современника тех времен и этих.
Строки всегда были выше повседневности, обращены к вневременным событиям и мыслям. Именно своей неповторимостью он длительное время удерживает читателей.
Некоторые стихотворения относятся к хрестоматийной классике, другие стали исполняться бардами и неплохо звучат под гитару. На самом деле Александр Кушнер — поэт, фотография которого украшает сборники бардовской поэзии, специальные тексты для песен не писал. Но он и не был против того, чтобы его стихи звучали в виде песен.
Совершенно неожиданно стихи Кушнера стали звучать, открыв для него самого новую грань в творчестве.
Роль Санкт-Петербурга в жизни Кушнера
Начиная с 19 века в русской литературе можно отследить два магистральных направления. Условно их называют московской и петербургской школами. Одна из них придерживается строгости в стиле, классических принципов. Другая же школа основывается на яркой образности и характерной широте взгляда. Александр Семенович придерживается скорее классических принципов, являясь одним из наиболее ярких поэтов того времени.
Стоит отметить, что Северную столицу не так уж и часто вспоминает поэт в своем творчестве, но без Петербурга сам себя не представляет. Город отображается в его стихах, равно как и в творчестве Ахматовой, Блока, Гумилева.
Дружба с Иосифом Бродским
Как ни странно, эти две выдающиеся личности родились примерно в одно время и проявили себя на берегах Невы. Длительный период они дружили, но и были конкурентами в творчестве. Несмотря на дружеские отношения, время от времени у них возникали споры и конфликты, связанные с творчеством. Каждому хотелось показать свою значимость и величину. Ссоры и различные взгляды на жизнь не оказали негативного влияния на дружбу двух великих поэтов. И после эмиграции Бродского они поддерживали между собой дружбу. Их связь длилась долгие годы.
Иосиф Бродский написал для друга пару стихотворений. В ответ будущему нобелевскому лауреату Кушнер посвятил целый цикл стихов.
Тяжелым потрясением для друга стала смерть Иосифа Бродского в далеком 1996 году. За год до трагического внезапного события Бродский посвятил Кушнеру поэтический вечер в Нью-Йорке. Вечер прошел отлично, оставив посетителям массу позитивных впечатлений и ярких воспоминаний.
Стихи для детей
Стоит отметить тот факт, что поэт уделяет много времени творчеству для маленьких читателей. В его творческом арсенале не только интересные стихи. На его слова звучат детские песни, стихи используют для спектаклей и мультфильмов.
Александр Кушнер — поэт, биография которого стала предметом нашего обзора, относится к детской аудитории как к полноценному читателю. Его убеждения в том, что человек не может сформироваться как личность, не приобщаясь к высокой культуре, непоколебимы. Ведь только в детские годы ребенок способен воспринимать окружающий мир. Все эти факторы в совокупности оказывают решающее влияние на формирование характера человека, его личностных данных и даже судьбы. И дети с удовольствием читают его стихи.
На сегодняшний день люди видят в его стихотворениях что-то близкое для себя, несмотря на временные преграды.
Творчество Кушнера
Публиковаться Александр Семенович начал в далеком 1957 году. Регулярным нападкам подвергалась поэзия, в которой была доля критики. Спустя некоторое время его поэзию запретили печатать, после того как секретарь Ленинградского обкома выступил на сессии.
Наибольшую известность ему принесли сборник «Письмо» и «Прямая речь».
В его проникновенной лирике находит свое отражение любой предмет или обычное событие, пейзаж или внутреннее отображение его сущности.
За свою жизнь Кушнер издал немногим больше 30 книг поэзии и прозаических статей, которые были размещены в двух книгах. Именно здесь поэт показал себя с другой стороны, как человек, тонко чувствующий современную русскую поэзию.
Стоит отметить тот факт, что его работы издавались на итальянском, английском и голландском, французском, чешском языках.
Время от времени он сам занимался переводами.
Александр Кушнер: личная жизнь
Женой Александра Семеновича стала Елена Невзглядова, женщина, которая является поэтом, литературоведом, эссеистом и филологом. Свои выступления она проводит под именем Елена Ушакова. Сын поэта живет в Израиле.
Многочисленные награды Кушнера
80-летний поэт и писатель является лауреатом множества литературных премий, среди которых стоит выделить:
- «Северную Пальмиру» (1995 год).
- Государственную премию России (1996 год).
- Пушкинскую премию нем. фонда А. Тепфера (1999 год) и др.
В 2013 году поэту была присуждена премия «Балтийская звезда», которую вручили ему в Санкт-Петербурге. На церемонии вручения, после торжественной речи, стихи Кушнера читал знаменитый актер Юрий Томошевский.
Литературное объединение
С начала 1970 годов в Санкт-Петербурге возникает литературное объединение под руководством Александра Кушнера, первыми участниками которого стали В. Скобло, В. Ханан, А. Танков, Ю. Колкер, Т. Костина и другие. За все свое существование литературное объединение несколько раз меняло место дислокации. Впервые оно расположилось в швейном объединении «Большевичка». Последнее местонахождение ЛИТО – Дом писателей. В момент, когда великому поэту стало тяжело управляться с ролью руководителя, он поручил это ответственное дело своему ученику — поэту Александру Танкову.
В настоящее время участники ЛИТО объединены преданностью русскому слову. Множество поэтов, которые состояли в нем, состоялись в творчестве и стали известными поэтами и писателями. Среди наиболее популярных стоит выделить Н. Кононова, А. Пурина, А. Машевского.
Со времен своего образования состав ЛИТО почти не изменился. Все так же его участники раз в несколько недель собираются для чтения стихов, обсуждают их, высказывая свое мнение.
www.syl.ru
Кушнер, Александр Семёнович — Википедия. Что такое Кушнер, Александр Семёнович
Алекса́ндр Семёнович Ку́шнер (14 сентября 1936, Ленинград) — русский поэт. Автор около 50 книг стихов (в том числе для детей) и ряда статей о классической и современной русской поэзии, собранных в пяти книгах.
Биография
Родился в 1936 году в Ленинграде в еврейской семье. Отец будущего поэта подполковник С. С. Кушнер (1911—1980) был военно-морским инженером. А. С. Кушнер учился на филологическом факультете Педагогического института им. А. Герцена. В 1959—1969 годах преподавал в школе русский язык и литературу. В конце 1950-х — начале 1960-х входил с литературное объединение (лито) при Горном институте под руководством Глеба Семенова. Стихи начал публиковать в 1956-1957 в ленинградских альманахах и периодических изданиях. В 1960-и году стихи Кушнера вошли в «ленинградский» выпуск подпольного журнала «Синтаксис» и были перепечатаны на Западе в журнале «Грани». С конца 1960-х годов перешёл на профессиональную литературную деятельность. В советское время широко печатался в СССР, но при этом дважды подвергался публичному остракизму, в 1962 году в журнале «Крокодил» и в 1985 году в газете «Правда».[1]
Член СП СССР (1965), Русского ПЕН-центра (1987). Главный редактор «Библиотеки поэта» (с 1992; с 1995 — «Новой библиотеки поэта»). Член редколлегий журналов «Звезда», «Контрапункт» (с 1998), виртуального журнала «Арт-Петербург» (с 1996 года). В апреле 2015 года в связи с присуждением национальной премии «Поэт» Юлию Киму и отказом жюри номинировать на премию Алексея Пурина вместе с Евгением Рейном вышел из состава жюри.
Женат на Елене Невзглядовой (филолог, критик, поэтесса, публикующая стихи под псевдонимом Е. Ушакова). Единственный сын (от первого брака) Евгений Кушнер с семьёй живёт в Израиле.
Александр КушнерВ 1993 году подписал «Письмо 42-х».
Творчество
В поэзии следует принципам, заложенным акмеистами и близкими по поэтике авторами (от И. Анненского до Бориса Пастернака): описание предметного мира, быта и одновременно включённость в мировую культуру (цитатность). Особое место в творчестве Кушнера занимает образ его родного Петербурга-Ленинграда: судьба лирического героя поэта неотделима от этого города («Он и не мыслит счастья без примет / Топографических, неотразимых» — стихотворение «Что мне весна? Возьми её себе!..»). Кушнер чужд формальным экспериментам: белому стиху, верлибру, словотворчеству; в то же время его работа с традиционными стихотворными размерами в стихах 1970-х — 90-х годов отличается утончённостью и рефлективностью, искусным использованием разностопных стихов, синтагмическими переносами. В творчестве последних десятилетий заметно сравнительное упрощение формы, в духе позднего Пастернака с его тяготением к «незаметному» стилю. Выразительную характеристику языка Кушнера дал его современник и приятель Иосиф Бродский: «Если можно говорить о нормативной русской лексике, то можно, я полагаю, говорить о нормативной русской поэтической речи. Говоря о последней, мы будем всегда говорить об Александре Кушнере».
Тот же Бродский дал общую оценку творчества: «Александр Кушнер — один из лучших лирических поэтов XX века, и его имени суждено стоять в ряду имён, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский»[2].
Стихам Кушнера свойственна скромность, близость к прозаической речи; мастерство поэта раскрывается только при неторопливом чтении этих стихов — в соответствии с тем, как сам Кушнер раскрывает окружающий мир.[3]
Книги стихов издавались в переводе на английский, голландский, итальянский, сербский, каталанский, китайский языки. Стихотворения переводились также на немецкий, французский, японский, иврит, чешский и болгарский.
Литобъединение
Литературное объединение под руководством Александра Семеновича Кушнера существует в Санкт-Петербурге с начала 1970-х. Среди первого состава участников ЛИТО были такие поэты, как Владимир Ханан, Валерий Скобло, Юрий Колкер, Борис Лихтенфельд, Константин Ескин, Татьяна Костина, Александр Танков. За время своего существования ЛИТО многократно переезжало с одной площадки на другую: от швейного объединения «Большевичка» до нынешнего местонахождения в Доме писателя на Звенигородской улице. Когда А. С. Кушнеру стало трудно вести занятия, эстафету перенял его давний ученик: в настоящее время литобъединением руководит поэт Александр Танков.
Участников ЛИТО А. С. Кушнера объединяет преданность русской поэзии и высокая требовательность к слову[4]. Многие бывшие ученики давно стали самостоятельными известными поэтами — так, из ЛИТО Кушнера вышли Алексей Пурин, Алексей Машевский, Николай Кононов. С 1980-х годов состав ЛИТО практически не менялся: его участники по-прежнему встречаются хотя бы раз в месяц, чтобы послушать новые стихи своих друзей и узнать их мнение о своих стихах. Среди сегодняшних участников числятся Александр Танков, Александр Фролов, Вероника Капустина, Иван Дуда, Лариса Шушунова. Все эти поэты давно вступили в Союз писателей Санкт-Петербурга, имеют собственные сборники стихов, они — лауреаты литературных премий имени Ахматовой, Пастернака, Заболоцкого, журнала «Звезда». Двух значительных поэтов семинар потерял — трагически рано умерли Александр Гуревич и Василий Русаков.
По словам Александра Танкова:
 | …входящие в ЛИТО поэты очень разные, у каждого свой голос, своя собственная интонация. Сухая, твердая, даже жесткая философская лирика Давида Раскина ничуть не похожа на странные, иногда кажущиеся абсурдными, но завораживающие и трогающие за сердце стихи Ивана Дуды, блестящие, нанизанные на тщательно построенный сюжет стихи Александра Фролова — на ассоциативно-фонетические строки Александра Танкова, трагические, мучительные, словно кровоточащие стихи Сергея Николаева — на щемящие, прозрачные, светящиеся ночным неоном строфы Василия Ковалева. Кто-то, сравнивая поэтов этого ЛИТО с живописцами, поставил рядом с Иваном Дудой Филонова, рядом с Давидом Раскиным — немецких экспрессионистов, рядом с Вероникой Капустиной — Модильяни, рядом с Аллой Михалевич — цветные гравюры Хокусая.[5] |  |
Награды
Библиография
Сборники стихотворений
Курсивом выделены книги, содержащие, помимо стихотворений, литературно-критическую прозу и эссе.
- Первое впечатление. — М.-Л.: Советский писатель, 1962. — 96 с.
- Ночной дозор. — М.-Л.: Советский писатель, 1966. — 124 с.
- Приметы. — Л.: Советский писатель, 1969. — 112 с.
- Письмо. — Л.: Советский писатель, 1974. — 96 с.
- Прямая речь. — Л.: Лениздат, 1975. — 112 с. — 25 000 экз.
- Голос. — Л.: Советский писатель, 1978. — 128 c. — 20 000 экз.
- Канва: Из шести книг. — Л.: Советский писатель, 1981. — 207 с. — 50 000 экз.
- Таврический сад. — Л.: Сов. писатель, 1984. — 103 с.
- Дневные сны. — Л.: Лениздат, 1986. — 86 с.
- Стихотворения. — Л.: Художественная литература, 1986. — 302 с.
- Живая изгородь. — Л.: Советский писатель, 1988. — 142 с. — 27 000 экз.
- Память / Сост. и пер. с рус. И. Аузиньш — Рига: Лиесма, 1989. — 106 с.
- Флейтист. — М.: Правда, 1990. — (Б-ка «Огонёк»; № 8). — 29 с.
- Аполлон в снегу: Заметки на полях. — Л.: Советский писатель, 1991. — 512 с. — 30 000 экз. ISBN 5-265-01145-5
- Ночная музыка. — Л.: Лениздат, 1991. — 110 с. — 10 000 экз. ISBN 5-289-01086-6
- Apollo in the snow. — New-York: Farras, Straus and Giroux, 1991.
- На сумрачной звезде. — СПб: Акрополь, 1994. — 103 с. — 2 000 экз. ISBN 5-86585-022-9
- Избранное. — СПб: Художественная литература, 1997. — 494 с. —
- Тысячелистник: [Книга стихов; Заметки на полях]. — СПб: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998. — 367 с. — ISBN 5-86789-073-2
- La poesia di San Pietroburgo. — Milano: 1998.
- Летучая гряда. — СПб: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 2000. — 95 с. — ISBN 978-5-86789-115-2
- Стихотворения: Четыре десятилетия. — М.: Прогресс-Плеяда, 2000. — 288 с. — ISBN 5-93006-010-X
- Пятая стихия: [Избр.]. — М.: Эксмо-Пресс, 2000. — 384 с. — ISBN 5-04-005458-0
- Кустарник. — СПб: Пушкинский фонд, 2002. — 88 с. — ISBN 5-89803-100-6
- Волна и камень. Стихи и проза. — СПб: Logos, 2003. — 768 с. — ISBN 5-87288-242-4
- Холодный май. — СПб: Геликон + Амфора, 2005. — 96 с. — ISBN 5-93682-189-7
- Избранное. — М.: Время, 2005. — 270 с. — ISBN 5-94117-093-9
- Аполлон в траве: Эссе; Стихи. — М.: Прогресс-Плеяда, 2005. — 632 с. — ISBN 5-93006-036-3
- В новом веке. — М.: Прогресс-Плеяда, 2006. — 336 с. — ISBN 5-93006-057-6
- Времена не выбирают: Пять десятилетий. — СПб.: Азбука-классика, 2007. — 224 с. — ISBN 978-5-91181-580-6
- Избранные стихотворения: [Буклет с текстом в составе мультимедийной книги]. — СПб.: Геликон Плюс, 2007. — (Серия «Живые стихи»).
- Таврический сад: Избранное. — М.: Время, 2008. — 528 с. — ISBN 978-5-9691-0200-2
- Облака выбирают анапест. — Мир энциклопедий Аванта+; Астрель, 2008. — 95 с. — ISBN 978-5-98986-156-9
- Мелом и углём. — М.: Мир энциклопедий Аванта+; Астрель; Полиграфиздат, 2010. — 128 с. — ISBN 978-5-98986-393-8; — ISBN 978-5-271-283-75-8; — ISBN 978-5-42-15-1045-1
- По эту сторону таинственной черты: Стихотворения, статьи о поэзии. — СПб.: Азбука; Азбука-Аттикус, 2011. — 544 с. — ISBN 978-5-389-01520-3
- Вечерний свет. — СПб.: Издат. группа «Лениздат», 2013. — 112 с. — ISBN 978-5-4453-0055-7
- Времена не выбирают…: [Избр.] — М.: Эксмо, 2014. — 416 с. — ISBN 978-5-699-72989-0
- Античные мотивы: [Стихотворения; Эссе]. — СПб.: Союз писателей Санкт-Петербурга; Геликон Плюс, 2014. — 160 с. — ISBN 978-5-93682-963-5
- Земное притяжение. — М.: Время, 2015. — 96 с. — ISBN 978-5-9691-1390-9
- Избранные стихи. — СПб.: Журнал «Звезда», 2016. — 472 с. — ISBN 978-5-7439-0204-0
- Меж Фонтанкой и Мойкой…: Книга стихов. — СПб.: Арка, 2016. — 288 c. — ISBN 978-5-91208-221-4
- Испытание счастьем: (Стихи о Вырице). — СПб.: Умозрение, 2016. — 92 с. — ISBN 978-5-9906730-2-1
- Над обрывом. — М.: Время, 2018. — 96 с. — ISBN 978-5-9691-1748-8
Книги для детей
- Заветное желание. — Л.: Детская литература, 1973.
- Большая новость. — Л.: Детская литература, 1975. — 16 с.— 300 000 экз.
- Город в подарок. — Л.: Детская литература, 1976. — 128 с.
- Велосипед. — Л.: Детская литература, 1979. — 12 с. — 300 000 экз.
- Веселая прогулка. — Л.: Детская литература, 1984. — 36 с. — 150 000 экз.
- Что я узнал!: Альбом для раскрашивания. — Киев: Вэсэлка, 1988. — 12 с.
- Как живете? — Л.: Детская литература, 1988. — 47 с.
- Чтобы всех напугать: [Книжка-игрушка]. — М.: Журнал «На боевом посту»; КООП «ИСО», 1992.
- Что лежит в кармане? — М.: Олма-Пресс Экслибрис, 2003. — 8 с. — ISBN 5-94847-001-6
- Что я узнал! — М.: Олма-Пресс Экслибрис, 2003. — 8 с. — ISBN 5-94847-001-6
- Весёлая прогулка. — СПб.: Азбука; Азбука-Аттикус, 2011. — (Сер. «44 весёлых стиха»). — 48 с. — ISBN 978-5-389-01777-1
- Хорошо иметь слона!.. / Послесл. М. Яснова. — СПб.: Детгиз, 2015. — 92 с. ISBN 978-5-8452-0504-9
- Заветное желание. — СПб.; М.: Речь, 2016. — (Сер. «Любимая мамина книжка.) — 20 с. — [Переизд. одноимённой кн. 1973 г.; см. выше.] — ISBN 978-5-9268-2003-1
Современная литература о творчестве А. С. Кушнера
- Арьев А. Маленькие тайны, или Явление Александра Кушнера // Арьев А. Царская ветка. — СПб., 2000. — С. 85—185.
- Арьев А. Привычка жить: К 80-летию Александра Кушнера // Знамя. — 2016. — № 9. — С. 169—182.
- Арьев А. «На расстоянье стиха»: Поэзия Александра Кушнера // Арьев А. За медленным и золотым орлом: О петерб. поэзии. — СПб., 2018. — С. 443-491.
- Бак Д. Сто поэтов начала столетия: Пособие по современной русской поэзии. — М., 2015. — С. 305—310.
- Беляева Н. Александр Кушнер: восемь граней таланта // Нева. — 2016. — № 9. — С. 182—193.
- Гельфонд М. М. «Читателя найду в потомстве я…»: Боратынский и поэты XX века. — М., 2012. — С. 163—178 (и др.).
- Гловко О. Имя в лирическом контексте: (На основе стихотворения Александра Кушнера «Война была закончена») // Имя текста, имя в тексте: Сб. науч. трудов. — Тверь, 2004. — С. 61—70.
- Казарин Ю. Часть вечности: о поэзии Александра Кушнера // Урал. — 2012. — № 4. — С. 219—236.
- Калинников Л. А. Вопросы поэта А. С. Кушнера к философу И. Канту о проблемах потусторонних // Кантовский сборник: Науч. журн. — Калининград, 2010. — № 3 (33). — С. 33—51.
- Королёва Н. В. Встречи в пути: [Воспоминания]. — СПб., 2010 (по ук. имён).
- Кудрявцева И. А. Поэт и процесс творчества в художественном сознании А. Кушнера: Автореф. дисс. … канд. филолог. наук. — Череповец, 2004.
- Кулагин А. В. Кушнер и русские классики: Сб. статей. — Коломна, 2017. — 240 с.
- Кулагин А. В. «Я в этом городе провёл всю жизнь свою…»: Поэтический Петербург Александра Кушнера. — Коломна, 2014. — 142 с.
- Кумпан Е. А. Ближний подступ к легенде: [Воспоминания]. — СПб.: Журнал «Звезда», 2016 (по ук. имён).
- Ляпина Л. Е. «Таврический сад» А. С. Кушнера: контекстуальное прочтение // Ляпина Л. Е. Мир Петербурга в русской поэзии: Очерки исторической поэтики. — СПб., 2010. — С. 126—137.
- Невзглядова Е. Пятая стихия: (О книге стихов А. Кушнера «Таврический сад») // Невзглядова Е. О стихе. — СПб., 2005. — С. 193—212.
- Новиков Вл. Бродский — Кушнер — Соснора: Академическое эссе // Новиков Вл. Роман с литературой. — М., 2007. — С. 114—119.
- Новикова Е. История одной эпиграммы: (Пушкин — Кушнер — Быков) // Собрание сочинений: К шестидесятилетию Л. И. Соболева. — М., 2006. — С. 411—416.
- Поддубко Ю. В. Античные мотивы и образы в поэзии А. Кушнера // Лiтература в контекстi культури: Зб. наук. праць. — Вып. 22 (2). — Киев, 2012. — С. 252—259.
- Поддубко Ю. В. Мотивно-образная система лирики А. Кушнера: Дисс. … канд. филолог. наук. — Харьков, 2015. — 219 с.
- Роднянская И. «И много ль нас, внимательных, как я…» // Новый мир. 1992. № 6;
- Смирнов А. Прямая речь: Заметки о поэзии Александра Кушнера // Сноб. — 2015. — № 5. — С. 166—171.
- Суханова С. Ю., Цыпилёва П. А. Функции античного претекста в лирике А. Кушнера // Вестник Томск. гос. ун-та: Филология. — 2014. — № 2 (28). — С. 126—141.
- Шайтанов И. О. Дело вкуса: Книга о современной поэзии. — М., 2007.— С. 535—544.
- Яснов М. Большая новость: Александр Кушнер // Яснов М. Путешествие в чудетство: Книга о детях, детской поэзии и детских поэтах. — СПб., 2014. — С. 173—176.
- Ячник Л. Н. Интертекстуальность и русская поэтическая традиция в творчестве Александра Кушнера: Дисс. … канд. филолог. наук. — Киев, 2014. — 224 с.
Справочные материалы
- Александр Семёнович Кушнер / Сост. Н. И. Кузнецова // Русские советские писатели. Поэты: Биобиблиогр. указатель. — [Т.] 12. — М.: Кн. палата, 1989. — С. 4—34.
- Роднянская И. Б. Кушнер Александр Семёнович // Русские писатели 20 века: Биографич. словарь. — М., 2000. — С. 399—402.
- Пьяных М. Ф. Кушнер Александр Семёнович // Русские писатели XX века: Прозаики, поэты, драматурги: Биобиблиографич. словарь: В 3 т. — М., 2005. — Т. 2. — С. 389—392.
- «Стихов неотразимый строй…»: Указатель стихотворений Александра Кушнера, вошедших в его авторские сборники. 1962—2016. Изд. 2-е, испр. и доп. / Сост. А. В. Кулагин. — Коломна: Инлайт, 2016. — 80 с. — ISBN 978-5-905529-42-9
Ссылки
Поэзия Александра Кушнера
Автограф А. С. КушнераКритики об Александре Кушнере
Интервью с Александром Кушнером
Примечания
- ↑ Maxim D. Shrayer, ed. An Anthology of Jewish-Russian Literature: Two Centuries of Dual Identity in Prose and Poetry. Vol. 2.. — Armonk, NY: M. E. Sharpe, 2007. — С. 753-755.
- ↑ «Форма существования души». Предисловие Иосифа Бродского к сборнику А. С. Кушнера «Избранное», СПб, изд. «Художественная литература»
- ↑ Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.. — С. 217.
- ↑ см. статью А.Танкова «Литературный университет Александра Кушнера» в книге «6 ЛИТО». — СПб: Геликон Плюс, 2012. — С. 280.
- ↑ «6 ЛИТО». — СПб: Геликон Плюс, 2012., предисловие к разделу «Литературный университет Александра Кушнера». СПб, 2012
- ↑ Александр Кушнер стал лауреатом «Книги года» на книжной ярмарке в Москве (рус.). Jewish.ru (8.09.2011). Проверено 20 сентября 2011. Архивировано 5 февраля 2012 года.
wiki.sc